Россия в эти дни вспоминает события столетней давности, которые связаны с февральской революцией 1917 года, падением самодержавия и династии Романовых. Все эти тектонические процессы происходили на фоне, и скорее всего «благодаря», мировой войне, которая длилась уже несколько лет.
Даже спустя сто лет в обществе, в среде различных специалистов: политиков, историков, военных, социологов, не утихает интерес к событиям тех дней.
Просто невероятную возможность прикоснуться к реалиям событий, которые происходили в эти дни в Сызрани, позволил один уникальный музейный дар.
Несколько лет назад в фонды Воркутинского музейно-выставочного центра (г. Воркута) поступил домашний архив Галины Васильевны Савкиной, фельдшера городской больницы скорой помощи. Основу этой коллекции составляют дневники Ивана Поликарповича Вотинцева, который был дедушкой Г. Савкиной и вел дневниковые записи с 1916 по 1977 год.
Для нас сегодня особенно интересны и ценны его записи, сделанные в октябре 1916 – апреле 1917 годов. Большинство из них относиться к периоду его пребывания в Сызрани во время службы в полку, который дислоцировался в городе.
Впервые научному сообществу эти документы были представлены в октябре 2014 года в ходе Всероссийской научной конференции «Первая мировая война в истории России» (г. Сыктывкар). Ученые и музейные работники отметили уникальность подобной коллекции, подчеркнув, что дневники солдат Первой мировой войны вообще являются редчайшими документами подобного рода.
Иван Вотинцев на военной службе.
Рядовой Иван Поликарпович Вотинцев, г. Сызрань, конец 1916 г.
Иван Поликарпович Вотинцев (1893-1983) родился 29 апреля 1893 года (здесь и далее все даты даны по старому стилю) в деревне Шабалинской Нолинского уезда Вятской губернии. К сожалению, неизвестно где и какое Иван получил образование. Однако все его дневники живо свидетельствуют, что он имел прочные познания в грамматике русского языка, хорошо знал правила орфографии, неплохо пунктуации. Живя в уездном городе, Иван приобрел профессию портного, которая много раз выручит его в жизни.
Дневники или как сам Иван Поликарпович называл – «памятные книжки», он начал вести за несколько недель до призыва на военную службу осенью 1916 года и вел практически до самой смерти. Сегодня страницы этих дневников говорят с нами, представляя реалии давно ушедших времен.
«12 октября 1916 года. Меня взяли на службу»,– помечает он в своем дневнике. Надо сказать, что его записи, кроме правописания, отличаются еще и достаточной чистотой почерка. Здесь и далее дневниковые записи Вотинцева, выделенные шрифтом, будут представлены с сохранением орфографии и пунктуации источника.
«1916 года 17 октября в 2 часа утра я выехал из дома в Нолинск на высылку на службу», – так начинается армейская жизнь новобранца Вотинцева.
«Из Нолинска выехали в 9 часов утра 18 октября. Из Медведка выехали в 12 часов ночи на 19-е октября на пароходе Отец. 19 октября в 9 часов утра была поверка в Цепочкине. 22-го октября в 9 часов утра сошли с парохода в Казани. В 10 часов вечера 22-го октября сели на войнский эшелон. 25-го октября 1916 года приехали в Сызрань. 28 окт. были уколы 3-го ноября опять уколы и оспа». Иногда, по-старинному, Иван называет прививки – проколами.
Внимательно записывает рядовой Вотинцев, в ходе занятий словесностью, фамилии ротного, полкового и бригадного командиров. «фельдф. Лап[иков - неразборчиво] ротный благ. пр. Кушеверский баталион благ. пор. Сементовский ком. пол. подполк. высокобл. Насекин ком. бригад Сычев полк. ком. войск. его выс. прев. ген. Сандетский 45 бригада 179 полк 1 батал. 2 взвод 2 рота».
Военную службу Иван Вотинцев начал относительно недалеко от отчего дома, в городе Сызрани, в 1 батальоне 179 Усть-Двинского пехотного полка.
«8 го ноября перевели во 2-ю роты 179 го полка 2-й взвод и обмундировали. 12 ноября приезжал ком. войсками Казан. воен. округа ген. Сандетский».
Генерал от инфантерии Александр Генрихович Сандетский (1851-1918). Автор и дата съемки не известны.
Генерал от инфантерии Александр Генрихович Сандетский (1851-1918), стал, пожалуй, самым высокопоставленным военачальником, которого лично довелось увидеть солдату Ивану Вотинцеву за все время своей воинской службы. А генералу Сандетскому оставалось жить чуть больше двух лет. Он будет расстрелян в конце 1918 года в Москве в Бутырской тюрьме.
«14-го ноября я ходил в Сызрань снимался отд. 2 руб и получил первые два письма от Кати и от Крестны и 1 руб. денег.
18-го ноября послал посылку домой отд. 65 к.».
Через несколько дней службы Иван возвращается к столь знакомому и привычному для него ремеслу портного.
«19 го ноября я ушел шить подгонять шинели»,– помечает он в своем первом дневнике. Этому занятию, судя по всему, была посвящена большая часть его военной службы, которая прошла в городе Сызрани.
Наступало время тотальных войн, но многие солдаты русской армии по старинке занимались в полках и на батареях своим гражданским ремеслом. Шили одежду, тачали сапоги, соревновались в искусстве приготовления каш двадцатью различными способами. Проходившие в запасных частях занятия и сама жизнь в тылу, имели мало общего с буднями тыловых частей в годы Великой Отечественной войны. Лозунг «Все для фронта, все для победы» еще не был известен солдатам Русской императорской армии. А лозунги и призывы того времени, как-то таяли под тяжестью начинающегося политического брожения, расслоения общества и быстро меркнувших идеалов.
«20 го ноября меня назначили в разведчики 20 го нояб. ходили к вечерне в Сызрань 21 го шили шинели 22 го ноября Ходили стрелять уменьшенным зар. 3 патрона дали, я попал все 22 нояб. получил из дома 2 письма 24 ноябр делали проколы от холеры»,– нехитрые будни и первые успехи солдат давно ушедшей Русской императорской армии. Его записи свидетельствую, что без удивления, рефлексии и стресса солдат воспринимает будни службы, их тяготы. Когда надо пишет, что «дневалил у винтовок». По воскресеньям, очень часто бывал в городе, посещал церковь. Так шло время вплоть до завершения первичного воинского обучения, в конце марта 1917 года.
Страницы дневников Ивана Вотинцева сохранили для нас детали повседневного быта, порядка и правил русской армии начала ХХ века, периода Первой мировой войны.
«24 нояб дали жалование 71 коп. 26 ноябр выдали за белье и амуничн. 3 р 41 коп»или «14 декаб получил 2 руб. 24 к. за носку своих сапог 1-го декабря начали стрельбу из боевого 6 го ходили в баню и в город»
Дневниковые записи солдата позволяют увидеть особенности боевой подготовки, которая существовала в русской армии в это время. В своих записях Иван Вотинцев подробно отмечает все свои траты и денежные поступления. После чего не сложно сделать вывод о порядке финансового и материального обеспечения солдат, особенностях из бесхитростного быта в тылу и на передовой.
Спустя примерно месяц после начала военной службы и обмундирования наступил важный для каждого солдата день.
«12 го декабря, нам была присяга», – как-то, неожиданно буднично и спокойно упоминает в своем дневнике об этом событии рядовой Вотинцев.
«19 декабря был первый смотр 2-й роте 23 го декабр перешил себе шинель 25 декабр Ходил к заутрене в Сызрань занятий нет 24 декаб к обедне занятий нет 25 го и 26 го декаб 1916 года занятий не было.
31 дек. 1916 года был смотр км. бригадный Сычев 31 дек. ходили в баню».
Иван тонкой волнистой линией отделил на страницах своего дневника один год от другого. Жирной кровавой чертой вошел 1917 год в историю нашей страны.
«1917 года 1 января я ходил в церковь в город Сызрань. Моя солдатская жизнь. 2, 3 и 4 янва шил в роте. 4 го января получил из дома 5 рублей денег 6 го января ходил в монастырь к обедне 7 го янв. шью шинель прапорщику Курбатову 8 го января Ходил в церковь в монастырь 12 го января кончил шинели и ходил на спектакль в офицерское собрание 13 го и 14 го янв холодно. 15 го января 1917 год в церковь не ходил т.к. шил утром 16 го янв. занимались и купил карандаш хим. 21 коп.».
Проходит всего несколько недель военной службы и уже как заправский воин Иван пишет: «17 го январ. Ходили на стрельбу из винторей и из берданы». Курс обучения, который прошел за это время Иван Вотинцев, включал в себя изучение пулемета и миномета, как называли его в то время – бомбомета. Молодых солдат окуривали газом, подготавливая их к встрече с этим беспощадным изобретением Первой мировой войны. Как и положено были у солдат и церемониальный марш и поражавший своей бесцеремонностью телесный осмотр.
«18 и 19 го января шил фельдфебелю брюки 20 го ян шил френч прапорщику 21 янв. получил жалование 50 коп. и нашел чернильницу и зделал чернил химически 24 го янв 9 часов утра обяв. что гнать на позицию. 25 янв говели 26-го янв. был смотр телес 27 го янв. послал книгу домой 30 го января акуривали газом 31 го я получил письмо от Duni».
Здесь впервые Иван записал русское слово латинскими буквами. Позже он будет активно прибегать к этому способу сохранения своих тайных мыслей.
«1 го февраля бросали бомбы и гранаты 2 го февр. получил сапоги 4 го февраля 1917 года я снялся на открытки 3-и карт. и 12 ть визитн 3 р. 25 к. 5 го фев. нов. сап. отобрали и я ходил в церковь 6 го февр. показывали бомбомет 11 го февр. был дневал 11 февр. ходил в театр».
За пять месяцев проведенных в запасном батальоне в Сызрани Иван около десяти раз посетил церковь. Бывал он и в городском соборе Казанской иконы Божией Матери и в Вознесенском мужском монастыре. Старался бывать на праздничных службах – Рождества Христова, Крещения Господня. По традиции, ожидая чего-то теплого и домашнего, провел Масленицу в городе, но остался ею не доволен.
В дневнике отметил: «12 фев Ход в Собор Масленицу провел всю плохо в Сызрани». На следующий день он пишет: «13 февр. Чист. Понедельник в Сызр. холод 33 градуса реом.». Как методичный летописец, Вотинцев становится свидетелем, одной из самых низких температур когда-либо зафиксированных в Сызрани. В здешних краях ниже 41,3 градуса Цельсия мороз опускался очень редко.
«13 февраля прапорщик Гуляев уехал на позицию 18 фев был в Сызрани было взводное учение 19 го февр я шил брюки Зубу получил 1 рубл».
Особо отмечает Иван начало второй седмицы Великого поста. Эту седмицу Православная церковь называет седмицей светотворных постов и молитв ко Господу о благодатном озарении постящихся и кающихся. В своем дневнике он так отмечает этот день «20 февр. говели вся рота». Пройдет немного времени и страна услышит: «Распни, распни» бывших постников в погонах.
«25 го февр. был смотр командиром полка 26 го фев шил брюки Христофорову пол. 1 р 50 к 27 фев ушел подгонять шинеля эвакуированным 28 го фев. обшивал шашку Прап. Тырышкину. 1 го Марта подгоняю шинеля».
Революционные события в Сызрани глазами русского солдата
.jpg)
Приближалось время государственных потрясений. Вот как дневник Ивана Поликарповича сохранил эту память. В его записях и сознании солдата еще перемешиваются повседневные мелкие дела с событиями государственного масштаба.
«2 го марта Толстов дал за шинель 75 к. 2 го Марта 1917 года нам объявили, что у нас новое правительство на службе 2 го марта хотели отправить 4 е роты кроме нашей, но они большинство разбежались и в пополнение добавили нашу роту а мы пока еще остались 3 го марта 1917 г. ротный объявил, что государь отказался от престо 3 го марта мы что-то захворали с товарищам страшно болит голова».
А дальше по известной и привычной всем схеме деградации государственных и общественных институтов.
«4 го марта. Наш 179-й полк Манифестовал, ходили по Сызрани, музыка играла Марселиезу. 4 го марта ходил в околодок но врача не было и получил табак чай и сахар.
5 го марта освободили с гауптвахты всех 5 го мар. ходил в город на вокзале ел молоко дни свободы 5 го марта на 6 е я ходил в ночные патрули 6 го марта шить не пошел, послал письмо домой».
Вот он – ветер настоящей свободы. Даже шить не пошел!
Какие-то новые слова приходят и в содержание его дневником со свержением монархии: «10 го марта 1917 года был парад в память бойцов павших за свободу».
А дальше повседневные будни простого русского солдата.
«10 го мар. я продал 1 фун сахару, за 1 р. 25 к 11 мар шил во 2 й роте 12 го мар ходил в город в театр 12 го марта ко мне приехал Тятя и жил у меня до 15 го 15 го марта ходил в город в еврейский театр, 15 го марта Тятя уехал домой утром часов в 9 утра 15 го получил добавочный хлеб за 6 дней по полуфунту всего по 3 ф.».
Но вот еще одна значительная запись. Однако важность первой ее части диссонирует со второй частью воспоминания, посвященного этому дню.
«16 го мар. была присяга новому правит. и купил часы за 9 руб.».
Видимо молодому деревенскому парню еще сложно представить разновеликость этих событий, оценить эти два факта для будущего своей судьбы и страны. Пока еще его интересуют другие заботы.
«17 мар. Ходили в город, купили трои часы Шивареву, Федяеву и [не разборчиво] 18 го Марта ходили на комиссию, но комиссии небыло т.к. один врач был занят. 18 го отправили маршевую роту и всех товарищей
19 го марта Шил гимнастерку федяеву за 1 рубл 19 го Марта ходил на комиссию, но результатов неузнал 19 мар Миша Лазар. уехал домой.
20 го узнать еще не могли кто куда назначен с комиссии 20 го Шарамов поскандалил об каше»
Предпринимательская сметка берет свое. И в череде простых записей появляется эта интересная строчка: «22 мар. Я разыграл часы за 12 руб.». Стоит отметить, что эта сделка – единственное предприятие такого рода, которое встречается в многочисленных, длящихся десятилетиями записях Ивана Поликарповича.
Живо интересуется Иван и той стороной жизни, которой был лишен у себя в Шабалятах. Не раз и не два он посещает в Сызрани постановки театров и спектакли в офицерском собрании. Сдержанный на эмоции он ни как не откликается на эти представления. Лишь сухая строчка дневника отмечает, например: «15 го марта ходил в город в еврейский театр».
Дневники Ивана Поликарповича являются хранилищем интересных бытовых подробностей города Сызрани образца 1917 года. Эта информация, безусловно, может быть интересна для краеведов, историков, людей, которые интересуются подробностями жизни русской провинции в годы Первой мировой войны.
«18 го ноября послал посылку домой за 65 к
16 го янв. занимались и купил карандаш хим. 21 к
4 го февраля 1917 года я снялся на открытки 3 и карт. и 12-ть визитных 3 р 25 к
10 го мар. Я продал 1 фунт сахару за 1 р. 25 к.».
Убытие на позиции
Через пять месяцев подошло к концу время пребывания в запасном полку, время первичной воинской подготовки молодых солдат. Наступает время выступления на позиции. Именно так – «на позиции» – говорит об убытии на передовую Иван Поликарпович. В его дневниках почти нет знакомого нам по истории Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. слова – «фронт». Так же удивляет негативная окраска самого события. «Гнать на позицию», – только такое словосочетание сохранилось в памятных книжках русского солдата.
Надо сказать, что дневниковые записи первых трех-четырех месяцев воинской службы Ивана Поликарповича до обидного скупы. Одно, в лучшем случае два предложения. Он подстраивается к новым условиям жизни, находит свое место в строю. Первая, по-настоящему внушительная запись относиться ко времени убытия из Сызрани. Вот как он запомнил этот весенний день.
«24 го марта в 7 часов вечера мы покинули сызранские казармы на станции Сызрань нам был молебен и собрались делегаты всех учреждений и все граждане г. Сызрани. Масса ораторов говорили речи, три оркестра духовой музыки все время играли. Толпа с фонарями и флагами устроила нам торжественные проводы. Торжество кончилось в час ночи».
На следующий день утром их подразделение начало свой путь на фронт: «25 го Мар. в 71/2 час утра наш эшелон тронулся в путь и покинул г. Сызрань».
Впереди Ивана Вотинцева ждут бои с кайзеровской армией, участие в последнем наступлении русской армии в период первой Мировой войны, тяжелое ранение, другие события большой и натуженной жизни, которая открывается перед нами свидетельствами его неподражаемых записей и уникальных дневников.
