Вот что сообщает Засекин.ру. 20 ноября самарский арбитражный суд отклонил апелляционную жалобу компании, подтвердив решение первой инстанции. Несмотря на созданный прецедент, экологи утверждают, что эта цифра на порядок ниже суммы ущерба от гибели свыше тридцати тысяч занесённых в Красную книгу особей берша и судака.
Конфликт между Росрыболовством и Жигулёвской ГЭС разгорелся после того, как вечером 26 апреля 2012 года в нижнем бьефе ГЭС обнаружилось свыше 30 тысяч тушек мёртвых судаков и бершей, погибших во время нереста. Вскрытие показало, что причиной массовой гибели рыб стала баротравма, случившаяся в результате перепада гидростатического давления и прохождения рыбами турбин ГЭС.
Как следует из материалов дела, на Жигулёвской ГЭС отсутствовали рыбозащитные и рыбопропускные сооружения. Таким образом, резкое увеличение фактического сброса воды с 9 тысяч кубометров до 19 тысяч кубометров привело к тому, что шум водных масс и поступающие пищевые организмы привлекли основную часть особей судака и берша в нижний бьеф Саратовского водохранилища, где они попали под поток и погибли.
Напомним, что в июне 2012 года Росрыбаловство уже предпринимало попытку оштрафовать «РусГидро» на 200 тысяч рублей за нарушение правил охраны водных биологических ресурсов, но компания смогла оспорить иск через апелляцию. 29 мая 2013 года Средневолжское территориальное управление Федерального агентства по рыболовству повторно обратилось с иском в Самарский арбитражный суд, требуя взыскать уже 6 миллионов рублей причинённого ущерба. 19 сентября суд удовлетворил иск, обязав выплатить компенсацию. 20 ноября 11 апелляционный арбитражный суд оставил это решение без изменения.
Вот как прокомментировал ситуацию сопредседатель совета Международного социально-экологического союза, член Общественной палаты РФ Сергей Симак.
-
Строительство и функционирование ГЭС наносит огромный ущерб экосистемам и рыбным ресурсам, в частности. Сегодня Волги, как реки, не существует. Это просто цепочка прудов и водохранилищ с совершенно другим гидрорежимом и другими природными условиями и организмами. В большинстве своём многие виды рыб здесь жить уже не могут, в частности, осетровые. Они почти исчезли из-за того, что не могут идти на нерест. Вторая половина этой проблемы – это снижение популяции различных видов рыб в результате деятельности уже существующих ГЭС. Эта деятельность тоже распадается, как минимум, на две части. Во-первых, это вред, который возникает в результате срабатывания гидрорежима в период нереста. Ведь когда рыба нерестится, то её икра порядка 10 дней остаётся либо на водной растительности, либо на камнях. И она обязательно должна находиться в зоне границы воды. Смачиваться, но при этом не заливаться, чтобы сохранялась возможность дыхания для икринок. В случае работы ГЭС это происходит следующим образом. Экономика требует больше электроэнергии, и ГЭС начинает сбрасывать больше воды, чтобы эту энергию выработать. В понедельник уровень воды ниже ГЭС начинает повышаться, а выше ГЭС падать. Проходит пять дней, наступает суббота, и ГЭС начинает накапливать воду, чтобы можно было её вновь в следующий понедельник сбрасывать. Уровень воды ниже ГЭС начинает понижаться, а выше ГЭС растёт. Соответственно, с интервалом в 5 дней икринки то затапливаются водой, то задыхаются. В результате возможность воспроизводства рыб резко подавляется. Те рыбы, которые всё-таки умудряются выжить, оказываются под воздействием инкубатора. Во время летних заморов, которые возникают из-за того, что произошло дерегулирование реки, так как воды меньше, вода прогревается, там накапливается много органики и начинается цветение, рыба погибает, задыхается и отравляется токсинами. А оставшаяся рыба гибнет в результате гидроударов, возникающих при определённых режимах сброса воды с ГЭС. Именно так и произошло в данном случае.
Есть три выхода из ситуации. Первый вариант заключается в том, что не нужно было строить ГЭС. Но история не имеет сослагательного наклонения. Второй вариант - это ликвидация резкого спуска воды. Вероятно, в перспективе этот вопрос возникнет. Но сегодня он практически не решаем по целому ряду социальных и экономических причин. Единственное, что сегодня возможно сделать – это оптимизировать режим работы ГЭС. Все ГЭС волжского каскада формально учитывают потребности не только энергетики, но и населённых пунктов. К примеру, когда они сбрасывают воду весной, исходя не только из потребностей энергетики, но и для того, чтобы не было чересчур сильного падения уровня воды ниже ГЭС. Но, в значительной степени, это делается формально, и главным приоритетом работы ГЭС является выработка электроэнергии, направленная на получение прибыли.
Как с этим можно бороться? С одной стороны, умножая механизмы государственного контроля и включая, например, в число людей, которые принимают решения о режиме работы ГЭС, представителей госорганов, отвечающих за рыбные ресурсы, экологов, представителей министерства природных ресурсов. На мой взгляд, было бы ещё правильнее, если бы в эти структуры включались также представители общественных организаций. Но здесь более сложной становится логистика и экономика этого процесса. Понятно, что любой государственный орган может командировать своего сотрудника, а общественной организация не имеет возможности даже оплатить разовый проезд своего активиста.
Понятно, что штрафы и возмещение вреда необходимы, но они никоим образом не покрывают ущерб, нанесённый рыбным запасам. Погибшей рыбе всё равно, отсудили ли у «РусГидро» шесть миллионов или нет.
