Осенние "странности"

Об этих болезнях говорят с юмором. И только родственники душевно больного человека знают, как тяжело жить с человеком, особенно в период сезонного осенне-весеннего обострения. 

 

Сезонность и обострения

 

- Действительно, «наши» заболевания имеют эндогенный, или сезонный характер, - рассказывает главный врач психоневрологического диспансера Сергей Утин. – Весной и осенью за помощью обращается на 40% больше пациентов, чем в сезон затишья. Причина обострения – гормональный «удар», но поводом, толчком может послужить любой конфликт дома, в транспорте, на работе, а провокатором – алкоголизация. Проблема в том, что больные, в большинстве своем, не понимают, что они больны и в период обострения опасны и для себя, и для окружающих. Критика своего состояния отсутствует.  Люди обращаются с различными проблемами, но «наши» главные диагнозы: шизофрения, эпилепсия, маниакально-депрессивный психоз, реактивные состояния.  Вылечить душевное заболевание невозможно, у пациента происходит необратимое изменение личности, эмоциональное оскудение, нарушение мышления; но можно увеличить срок ремиссии. Около 30% наших старых пациентов обращаются за помощью добровольно, или родственники умеют найти аргументы, которые доходят до их сознания. Но и родственники не всегда готовы признать факт, что близкий человек тяжко болен. 

 

К слову, «сызранский Тайсон», напавший на женщину в супермаркете, к врачам-психиатрам городского диспансера ни разу не обращался.  После задержания с ним работал сызранский психолог, но нарушений не обнаружил, сейчас он в Самаре проходит судмедэкспертизу на предмет вменяемости.

 

• равнодушие к своей внешности;

 

• быстрая смена (лабильность) настроения;

 

• человек перескакивает в разговоре с одной мысли на другую, надолго замирает, как восковая кукла;

 

• употребление бессмысленных, не связанных с темой разговора слов и фраз;

 

• непонимание привычных тем;

 

• искривленность логики;

 

• появление странных предметов и надписей, которые невозможно понять;

 

• неестественные позы, движения: человек дурачится, кривляется. 

 

• Может появляться бесплодное мудрствование, при этом человек говорит об одном и том же, «переливает из пустого в порожнее», хотя весь рассказ, всю проблему можно было бы рассказать за несколько минут, а не за полчаса;

 

• человек стремится убежать из дома;

 

• смех без причины – признак дурачины;

 

• бред, галлюцинации. 

 

Когда у больного человека начинаются галлюцинации, он беспричинно оглядывается, словно ищет кого-то; разговаривает сам с собой; при бреде он описывает какие-то вымышленные события, причем разубедить его в том, что ничего не было – невозможно. Иногда в период обострения человек становится сексуально расторможенным и шокирует окружающих. При появлении тактильных галлюцинаций больному кажется, что по нему кто-то ползает, трогает его, кусает. При слуховых галлюцинациях пациент диспансера слышит «голос», часто призывающий его совершить социально опасные действия. Противостоять этому голосу человек не в силах, даже если голос приказывает больному мозгу: убей, умри.

 

При маниакально-депрессивном психозе происходят колебания настроения: фазы депрессии и фазы мании (приподнятое настроение): тоска со взвинченностью, беспокойством либо эйфория с заторможенностью. 

 

Эпилепсия, или «падучая» болезнь родственникам, к сожалению, хорошо известна, так же как и чисто физиологические признаки скорого приближения очередного припадка. 

 

О двухметровых санитарах и смирительных рубашках

 

- Если пациент обращается за медпомощью добровольно, лечение идет особенно продуктивно, - рассказывает главврач Утин. – Бывают ситуации, когда пациента доставили в стационар родственники или полиция, а он не дает согласия на лечение. Мы оставляем такого пациента в отделении на 48 часов для решения вопроса о дальнейшем пребывании и лечении в стационаре. Врачебная комиссия должна определить за это время, болен ли человек и как его лечить. Если больной буен, опасен для себя и окружающих, мы вправе сделать «успокаивающую» инъекцию и не более чем на два часа применить меры физического стеснения (рубашек, как в кино, у нас нет, в современной психиатрии они не применяются). Говорить с больным нужно спокойно, внимательно. Человек и так напуган, он попал в незнакомую среду. 

 

«У вас в роду психов не было?»

 

- Наследуется не заболевание, а предрасположенность к нему, - рассказывает доктор Утин. – Толчок, провокация – и человек заболевает. Главная ошибка родственников: скрывать от самих себя, что у человека есть проблема. Нужно уберечь больного, особенно  осенью и весной, от всех возможных провокаторов. (Прим. редакции: по опыту родственников людей, страдающих заболеваниями психоневрологического характера, в моменты обострения лучше избегать яркого света, желательно не включать телевизор,  исключить быструю езду, по возможности посоветовать больному взять отпуск). И главное, приводите его в специализированное учреждение, где ему окажут квалифицированную помощь. Профилактическое лечение убережет от обострения болезни. Профилактическое лечение убережет от обострения болезни. Люди боятся идти в диспансер, боятся позора, боятся признать то, что неизбежно: эта болезнь дается на всю жизнь. Родные бегают по гадалкам, ищут мистические причины поведения своих близких. Не нужно, приводите его к нам.

 

Больной  не одержим сатаной и не сын инопланетного существа, он просто нездоров. И он не одинок. По данным Всемирной организации здравоохранения, в России только на учете у психиатра стоят 1,5 миллиона пациентов; 4 миллиона – не стоят (но, по мнению ВОЗ, имеют все предпосылки к тому) и 15 миллионов граждан попадали в поле зрения врачей с различными проявлениями психических расстройств. На 142 миллиона жителей  - 20,5 миллионов душевнобольных (или близких к этому состоянию). Каждый седьмой человек… Сколько человек живет в вашем доме? Работает на вашем предприятии? Сколько среднестатистических больных людей может находиться среди них? 

- Все не так страшно, - продолжает Сергей Утин. – Есть два вида наблюдения: динамическое и консультативное. Под динамическим наблюдением находятся пациенты с хроническими часто обостряющимися заболеваниями. Мы в течение года регулярно посещаем их на дому и наблюдаем за ходом болезни. Вторая группа – консультативное наблюдение, т.е. гражданин решает сам, посещать диспансер или нет. В Сызрани, - продолжает врач Утин, - нет детского стационара. 140 «взрослых» коек не пустуют (80 - мужских, 60 – женских).

 

 Между тем уже ходят разговоры о сокращении койко-мест. Дефицит кадров ужасный, особенно в наркологии и психиатрии. В «штатах» психоневрологического диспансера 28,5 ставок, а работает всего 13 человек, включая главного врача. Как можно оставлять эту службу оголенной? Например, сейчас в стационаре на принудительном лечении по решению суда находится бывший боксер-эпилепсик, очень буйный, агрессивный пациент, который постоянно кидается на санитаров, врачей и других пациентов. Пока никак не удается перевести его в Казань, в больницу с более строгим режимом. Каждый третий пациент – буйный, угрожает расправой, хватается за нож. 

 

- Сейчас часто спорят: кого нужно защищать, больного от общества или общество от больного? – продолжает Сергей Утин. -  Мы не решаем этот вопрос, нам некогда, мы просто лечим… Нам нужно улучшить условия содержания больных, приблизить их к домашней обстановке.

 

Психическое заболевание накладывает неизгладимый отпечаток на личность человека. Это не его вина, это последствие болезни. Жить с таким человеком – нелегкая задача. Как бы вы ни любили такого человека, как бы ни оберегали, вы никогда не будете знать, что у него в голове. И приходит время, когда необходимо обращаться за медицинской помощью.  Но если уж судьба так распорядилась, что именно вам приходится жить рядом с психически больным человеком, тогда необходимо сделать все, чтобы помочь и больному человеку, и самому себе.