Травмункт ЦГБ. Воскресная ночь (с 3 на 4 декабря). У двери останавливается такси, из которого с трудом выходит девушка, явно с серьезной травмой ноги, и сопровождающий ее мужчина. Пара с облегчением направляется к дверям лечебного учреждения: травмпункт ведь, работает круглосуточно, уж сейчас здесь помогут, уж сейчас снимут боль, обследуют… Опа, а дверь-то закрыта. На улице мороз -10 градусов, девушка стонет от боли, но пока крепится: помощь ведь близко, вот она, дверь травмпункта! Можно и на одной ноге постоять – скоро помогут.
Заспанная медсестра открыла дверь через 20 (двадцать!) минут. Недобрая спросонья тетка огрызнулась, когда поняла, что сладких снов ей уже не пожелают, и кинула на стол два документа, которые ОБЯЗАН заполнить пациент: согласие на врачебное вмешательство и разрешение на использование персональных данных. Не важно, перелом ли у вас, травма глаза или какие другие увечья, при которых вы, может быть, сидеть не можете – эти два документа должен заполнить пострадавший.
- Во что превратилась наша медицина! – в приватной беседе поделилась однажды медсестра ЦГБ с 30-летним стажем. – Если раньше, едва к нам привозили больного, мы бросались к нему с реанимационными, лечебными действиями, то сейчас мы суем ему бумажки и сами строчим историю болезни, регистрируем данные в журнале, в некоторых ситуациях еще больничный тут же выписываем... Какая клятва Гиппократа! Мы не медики, не спасатели, мы – бюрократы и бизнесмены. А люди сидят, загибаются от боли, иногда не в силах продиктовать свои данные. Обезболить его мы не имеем права: врач не осмотрел. Врач не вправе осмотреть больного, пока не заполнена история болезни: до этого он - не наш больной. Сколько «добрых» слов в свой адрес наслушаешься, пока эти страницы испишешь…
На вопрос: неужели нельзя сначала помочь, а уж потом регистрировать? – медсестра усмехается: а если с больным что случится? (Наша газета за последний год дважды писала о трагических случаях, когда пациенты в ЛПУ умирали, так и не дождавшись врачебной помощи).
- Если больной умрет до того, как я оформлю документ, меня посадят. Если я оформлю его, как положено, и Фонд ОМС перечислит больнице деньги за лечение пациента, то, что бы потом ни случилось с больным, какое бы разбирательство не проводилось потом по факту его смерти или доведения до инвалидности, мы останемся правы. Бумажка у нас дороже человека. Каждый пациент – это повод для обращения в ФОМС. А человек… Если здоровье крепкое, он все выдержит, а если здоровье расшатано, то сам виноват: почему не берег себя?
«Сам виноват!»
Этот лозунг просто просится на кумач. И чтобы висел тот кумачовый лозунг над входом в любую из больниц нашего города. Вы думаете, что медсестра травмпункта извинилась за свой крепкий сон, посочувствовала девушке, которая уже кричала от боли, поспешила организовать рентгеновский снимок ноги, позвала, наконец, врача (которого вообще не было на рабочем месте)? Нет. Медицинский работник пригрозила девушке вызвать наряд ГБР, если она не перестанет кричать!
- Рот свой закройте! – совсем по-доброму посоветовала медсестра травмпункта пациентке.
Тут, по счастью, пришел врач. Велел подать пациентке кресло-каталку, направил девушку на рентген, который сделала такая же воспитанная, милая, сочувствующая медсестра («Ногу ровнее! Я кому сказала! Я сейчас выключу аппарат, вон отсюда! Да не так ровнее, а вот так ровнее! Вы что, не знаете, как нужно класть ногу во время снимка? Молчать!»).
Обнаружив у девушки закрытый перелом латеральной лодыжки левой ноги, медики наложили ей лангетку и дали направление на консультацию хирурга в поликлиники. Разумеется, госпитализацию не предложили и обезболивающее не сделали.
А вы что ожидали? Думали, в сказку попали? Скорее, в фильм ужасов: в сызранских лечебных учреждениях и антураж готов, и актеров искать не нужно. И жертвы найдутся.
