Объем российского рынка частной образовательной деятельности, или просветительства, монотонно рос на 4-5% в год, но в 2020 году из-за пандемии испытал настоящий бум. Эксперты говорят о миллиардных и даже триллионных оборотах. Закономерно, что явлением заинтересовалось государство: в России разработан законопроект, призванный контролировать деятельность популяризаторов, волонтеров, блогеров и частных учителей. Столь же закономерно, что он вызвал широкий общественный резонанс. Разбираемся, что представляет собой этот документ.
Законопроект оформлен в виде поправок к закону «Об образовании», он подготовлен группой депутатов Госдумы и членов Совета Федерации. Ответственный комитет — комитет Госдумы по образованию и науке. Внесен в нижнюю палату парламента 18 ноября прошлого года, принят в первом чтении 23 декабря. Поправки к нему принимаются до 21 января. Вскоре после этого состоится второе чтение (которое при отсутствии серьезных разногласий может быть объединено с третьим).
Состояние рынка
В пандемию россияне развлекались, читая и слушая научно-популярных блогеров. Удаленное обучение усилило интерес к кружкам и частным школам. По данным «Нетология-групп», в 2021 году объем рынка дополнительного школьного образования составит 149 млрд рублей. Общий объем российского образовательного рынка в 2021-м компания оценила в 2 трлн рублей.
Управляющий партнер, директор по бизнес-развитию школы Skyeng Александр Ларьяновский оценивает объем частного образовательного рынка в России в «сотни миллиардов рублей в год, из которых на долю EdTech приходятся десятки миллиардов». Образовательные программы корпораций, по его оценкам, «в полтора-два раза больше вышеуказанной суммы». Рост рынка EdTech в 2020 году составил 30-35%, прогноз на 2021 год — еще плюс 20-25%. При этом по мировым меркам российский рынок — «мизерный», подчеркивает эксперт.
При этом в образовательном бизнесе есть сектора, статистика по которым практически отсутствует. Так, никто не подсчитывал доходы блогеров, занятых научно-популярной деятельностью. Согласно схеме монетизации, которую публикует YouTube, при более чем 1 млн просмотров доход блогера только от площадки составит до 280 тыс. рублей. Суммы, получаемые блогерами при самостоятельном привлечении рекламы, учесть еще сложнее. Точное количество российских научпоп-блогеров неизвестно, но это не единицы, а сотни и тысячи.
Заметную часть просветительства составляет нерыночный сегмент — деятельность волонтеров, которые ничего или почти ничего не получают за свой труд, указывает научный журналист Григорий Тарасевич. Многие программы и активности строятся на энтузиазме, согласен старейший популяризатор науки, астроном, педагог Виталий Ромейко. «На подготовку популярных лекций и книг средств уходит много, и затраты не отбиваются», — вторит доктор биологических наук, профессор МГУ Андрей Журавлев.
Аргументы разработчиков
Согласно пояснительной записке к законопроекту, необходимость принятия поправок в закон «Об образовании» вызвана тем, что «действующее законодательство Российской Федерации не содержит положений, определяющих правовые основы просветительской деятельности, порядок ее осуществления, требования к ее участникам».
Это, в свою очередь, создает «предпосылки для бесконтрольной реализации антироссийскими силами в школьной и студенческой среде под видом просветительской деятельности широкого круга пропагандистских мероприятий, в том числе поддерживаемых из-за рубежа и направленных на дискредитацию проводимой в Российской Федерации государственной политики, пересмотр истории, подрыв конституционного строя», — говорится в пояснительной записке.
Законопроект вводит понятие просветительской деятельности, при этом «законопроектом устанавливается полномочие Правительства Российской Федерации по определению порядка и условий ведения просветительской деятельности, форм контроля за ней».
Авторы законопроекта стараются не называть конкретные «вредоносные» организации, чтобы обвинения не выглядели голословными. С каждой структурой, которая, предположительно, финансируется из-за рубежа и, возможно, использует просветительство как прикрытие, будут разбираться отдельно, акцентирует один из идеологов законопроекта, член Общественной палаты Максим Григорьев.
Честные блогеры, научные журналисты, активисты, в том числе экологические, не пострадают, уверяет Григорьев: им придется «буквально в двух предложениях» описать род своей деятельности и отослать эти сведения по электронной почте регулятору. Разговоры о том, что отныне на просветительстве в России можно ставить крест, инспирированы теми, кто не хотел бы раскрывать подлинные источники своего финансирования, считает Григорьев.
Критика
Отсекая нежелательные организации, государство могло бы одновременно поддержать просветительскую деятельность, но из финансовых документов, сопровождающих законопроект, следует, что поддержки не будет, говорит известный популяризатор науки Григорий Тарасевич.
В декабре против принятия законопроекта выступил астрофизик Сергей Попов. Созданную им петицию по состоянию на середину января подписало более 100 тыс. человек. С воззваниями выступали и другие активисты.
В январе президиум РАН направил в Госдуму запрос об отзыве законопроекта. «Мы сейчас формулируем позицию с таким заключительным предложением, чтобы этот закон снять», — заявил президент РАН Александр Сергеев.
Одна из претензий к документу — неграмотные формулировки, говорит Журавлев. «Кто-нибудь может объяснить, например, фразу: „в том числе посредством сообщения недостоверных сведений об исторических, о национальных, религиозных и культурных традициях народов“? Разве религиозные и культурные традиции народов не являются национальными? Что такое „исторические традиции“? Так что для начала данной инициативной группе депутатов нужно овладеть азами русского языка. А то ведь язык — тоже культурная традиция», — говорит Журавлев.
Ученый, по его словам, не видит «в проекте ничего, что бы могло помочь как науке, так и просветительству», как не видит и цели, ради которой принимается этот документ.
Закон нанесет серьезный удар по просветительству, говорит Ромейко: «Если будет введено жесткое лицензирование, люди просто будут отказываться от своей деятельности. Она ведь, как правило, почти не приносит дохода, а тут еще сложности с государством. Я по своей практике знаю, что если ты лицензируешь или утверждаешь программу, это всегда муторно и тяжело и есть к чему придраться».
Вместе с педагогами из просветительского процесса выпадут и многие учащиеся, считает Ромейко. Кружки и секции для них — некий оазис неформальности и ментальной свободы; если туда придет контролер, молодым это станет неинтересно. «Те, кто этого не понимают, роют яму под нашим будущим», — полагает эксперт.
У законопроекта есть и более серьезные долговременные последствия, говорит он: «Слышал, что документ якобы поможет бороться со лженаукой. Не верю в это. С глупостью бороться бессмысленно. А многие блогеры и даже ученые, выступающие с „завиральными“ идеями, — это или не понятые пока гении, или, чаще, фантазеры. Мы что, за фантазии будем наказывать? Сажать в тюрьму, в психушку? Так мы это уже проходили».
С принятием закона понадобится увеличить и без того немалую армию контролирующих чиновников, добавляет Ромейко, уверенный, что просветительскую деятельность вполне можно регламентировать в рамках существующего законодательства.
Другая серьезная претензия к документу — он невыполним на практике, считает Ларьяновский. Сертифицировать образовательную программу зачастую просто невозможно. Поскольку технологии в EdTech меняются быстро, модифицировать образовательные программы приходится буквально на лету. Придется заниматься постоянным лицензированием, а это абсурдно, полагает бизнесмен. Проблема еще и в квалификации оценщиков. Адекватно оценить лекцию известного ученого практически некому, вторит Тарасевич.
С формальной школьной программой все просто: если учитель от нее отклоняется, он неправ. Но как оценивать специалиста, по работам которого будет написан учебник завтрашнего дня?
