«Ох, как у нас немец набедокурил… Вы не знаете, что там было. Вы не понимаете, ЧТО там было. Это была пустота, пустыня, ни прошлого, ни будущего. Вы этого не видели и понять не сумеете» (из воспоминаний о годах оккупации в Великой Отечественной войне). А мы все-таки попробуем…
Действительно, понять такое сложно. Как через г. Орёл, в котором мальчишкой жил Николай Авдошин (сейчас он живет в Сызрани), отступали плохо вооруженные бойцы Красной Армии, многие были деморализованы, растеряны – войны никто не ждал.
Немец почти без боев шел до Тулы, рассказывает Николай Иванович. – Орёл был сдан практически без сопротивления. Но немцы все равно зверствовали. Тут же начались расстрелы и вербовка. Советских солдат, даже тех, кто добровольно сдался в плен, тут же убивали. У фашистов не было недостатка в помощниках. Довольно много людей добровольно пошли служить в полицию. Сдавали своих соседей, друзей, даже родню.
Николай Авдошин вспоминает, как немцы били ногами мать, пытались выяснить, где муж, где брат. Где, где… Понятно, что на фронте. Родственницу, председателя колхоза, фашисты повесили и запретили снимать тело.
А потом начались облавы. Хватали в основном девушек и детей. Николаю было 13 лет, когда он тоже попал под облаву. Это был 1943 год. Прятаться было бесполезно: обязательно нашлась бы какая-нибудь сволочь из местных, выдала бы, а тогда – неминуемая казнь. Соседи попытались спрятаться от облавы в подвале, их нашли и повесили. Вот такая «оптимизация»…
Железнодорожные вагоны набили детьми под завязку и отправили в Германию. Николай прошел несколько лагерей. Сколько именно, каких – сейчас уже не помнит. Лагеря, болезненные уколы, постоянные донорские заборы крови для солдат рейха, собаки, страх и голод. Кормили крайне плохо, немного хлеба с опилками и сушеная свекла, из которой дети варили себе похлебку. Как при таком «диетическом питании» еще умудрялись кровь сдавать, непонятно.
Но все было еще терпимо, пока детей не отправили в лагерь смертников Миттельверк (детский «филиал») под Нордхаузеном (Nordhausen). Это такой городишко, меньше нашего Октябрьска, по-немецки респектабельный и по-фашистски высокомерный. Когда малышей-узников вели по городу, местные фрау брезгливо плевались.
По этим улицам водили детей-смертников
- Под конец, вспоминает Николай Авдошин, я часто стал терять сознание, буквально волоком ходил, но ходил! Упасть было нельзя; показать, что болен, нельзя, это неминуемый расстрел.
Один из мальчишек уже в конце войны не выдержал, сбежал. Надеялся через всю Германию добраться до своих. Куда там, ребенка быстро поймали и бросили в крысиный карцер. И умереть бы ему нехорошей смертью, но лагерь освободили американские войска.
Вот что вспоминали солдаты, освобождавшие лагерь:
«Последние два дня перед приходом войск заключенных не кормили. Те, кто способны были ходить, двигались медленно. Они подходили к солдатам брать пищу и не спешили. Как будто все делали во сне».
Николай Авдошин вспоминает освободителей тепло:
Они долго лечили нас от истощения. В первый день, увидев, что с нами сделали, солдаты разграбили местный магазин, набрали всякой еды и принесли нам. И предупредили мальчишек, у которых от голода животы прилипли к спине: только ешьте маленькими кусочками, вам нельзя много!
Вот что увидели бойцы, освободившие лагерь
Подкормив и подлечив детей, американцы передали их советскому командованию. Николай Иванович помнит, как за ребятами пришли водители-негры, как дети набились битком в кузов, невзирая на неудобства, – лишь бы скорее попасть домой. Наши красноармейцы встречали детей с музыкой. Мальчишку вернули из плена домой, в родной Орёл.
А Орла, собственно, не было. В городе практически не осталось ни одного целого дома. Сначала даже не было видно людей, они прятались по подвалам. Куда ты вернулся, мальчик?
Ох, как у нас немец набедокурил… даже сейчас, спустя 70 лет, у Николая Ивановича дрожит голос. Вы не знаете, что там было. Вы не понимаете, ЧТО там было. Это была пустота, пустыня, ни прошлого, ни будущего. Вы этого не видели и понять не сумеете.
Николай Иванович не любит фильмы о войне. При виде карты Орловщины со стрелками наступления на Курско-Орловском направлении однажды ему стало плохо. Жизнь прожита, а все события свежи в памяти, словно только вчера американские войска вошли в лагерь смерти Миттельверк.
«Клава, твой Колька идет!»
Мать в душе уже похоронила Николая и не поверила соседкам, которые первыми увидели вернувшегося с того света подростка. Год жили всей семьей в погребе, из травы плели входную дверь. Что ели, где брали? – непонятно. Что-то сажали в огороде. Где брали семена? – этого Николай Иванович не помнит. Позже в город пришла гуманитарная помощь, полученная от союзников по лэнд-лизу: яичный порошок, консервы, одежда, стратегическое сырье и техника.
А потом из сызранского госпиталя вернулся отец. Врачи Сызрани вернули с того света человека, у которого осколком снаряда снесло часть черепа. Да так хорошо «подлатали», что боец прожил после войны еще пятнадцать лет. Орёл восстанавливался, во многом руками военнопленных немцев. Тяжело раненному красноармейцу Авдошину государство дало квартиру, куда и переехала из погреба вся семья. Жизнь стала налаживаться. Позже дороги привели Николая Ивановича в Сызрань, где он до сих пор и живет, с благодарностью принимая каждый новый день.
О помощи государства: согласно постановления Правительства Самарской области, бывшим узникам (в порядке очередности) выделяется субсидия на ремонт жилья. В 2014 году субсидию получили 7 жителей Сызрани. К Дню Победы всем бывшим узникам наравне с воинами Красной Армии будут вручены памятные медали. В настоящее время в Сызрани проживает 29 человек, которые в годы войны находились на оккупированной врагом территории и были узниками фашистских концлагерей. И они не понимают, что происходит сейчас с людьми, почему так охотно прислушиваются к тому откровенному вранью и занижению роли Советской Армии, которое идет от врагов нашей страны. В самом деле, кому мы больше верим: наглому Яценюку, заявившему, что Освенцим освобождали украинцы? Он бы еще заявил, что первый человек на земле розмовлял на українськой мове. Или нашему соседу и земляку Николаю Авдошину, который сам был узником концентрационного лагеря и собственными глазами видел все?
Когда заходишь на территорию лагеря, рассказала жительница Сызрани, не так давно посетившая «комбинат смерти», мир становится серого цвета. И это ощущение чужого, далекого горя. Нам показали все: нары, на которых спали узники, каменоломни, печи крематория. Но страшнее всего запах. От печей до сих пор пахнет дымом.
Несколько дней назад весь цивилизованный мир отмечал 70-летие освобождения лагеря Освенцим. Памятная дата еще одна причина не забывать о том, сколько горя принес в каждую семью фашизм. И если кто-то на Западе снисходительно относится к идеологии нацизма и не боится сказать об этом – нам ли брать с них пример?
Живые свидетели зверств нацистов стареют, они уходят от нас. У наших детей на книжной полке не Фадеев и Полевой, а комиксы и приключенческая беллетристика. Жизнь героев You Tube яркая, легкая и бесконечно далекая от жизни реально живущих людей.
Если мы не позволяем своим детям смотреть порнографию, сцены жестокости, почему мы не ограничим доступ к той лживой информации, которую они могут увидеть и услышать? Почему рассказы о прошлом нашей великой страны, о невозможности возвращения фашизма, о настоящих, не мультяшных героях не стали семейной традицией, почему не дать детям настоящий пример для подражания? Пока они не начали слушать других «советчиков». Пока не поздно.
