Великий роман Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери», эта каменная симфония в прозе, второй век бросает вызов любому театральному режиссеру. Слишком грандиозен масштаб, слишком многоголосна полифония сюжета, где сам Собор является главным действующим лицом. Камерный театр «Полночь» из Сызрани под руководством Никиты и Татьяны Константиновых этот вызов с достоинством принимает, предлагая зрителю не иллюстрацию к классике, но смелую, современную и целостную театральную версию — тот самый вагнеровский гезамткунстверк, где танец, свет, музыка и пластика сливаются в едином дыхании.
Оживший Собор и хореография толпы
Режиссерский замысел проявляется сразу, в гениальной, на редкость изобретательной сценографии. Безмолвный и равнодушный свидетель человеческих страстей, Собор, воплощен в четырех двигающихся колоннах. Это не просто декорация, это — ожившая готическая душа, олицетворение Вечности, взирающей на мимолетность земных страстей. Колонны организуют пространство, направляют действие и становятся полноправными участниками драмы.
С первых же минут спектакль настраивает на современный лад танцем обитателей готического Парижа. И здесь нельзя не отметить блестящую работу кордебалета, состоящего из воспитанников театральной студии при театре . Они — не статисты, а коллективный персонаж, душа и нерв толпы: беспощадной у Позорного столба и отзывчивой в сцене с осиротевшей матерью-затворницей. Именно дикими, почти бесноватыми плясками кордебалет за несколько минут передает всю трагичность жизни Квазимодо, заменяя собой долгие повествовательные сцены.
Противоречия и трагедии главных героев
Центральная фигура постановки — Эсмеральда в исполнении режиссера спектакля Татьяны Константиновой. Она не просто красавица-цыганка, но символ естественной, дикой красоты, противостоящей ханжеской морали. Татьяна Константинова как режиссер «сочинила» этого персонажа для себя, и как актриса воплотила его с огромной самоотдачей, находясь в беспрерывном напряжении на протяжении двух часов.
Не менее глубоко раскрыта и трагедия архидьякона Клода Фролло. Никита Константинов, известный зрителю прежде как руководитель «Полночи», предстает здесь как мощный драматический актер. Его Фролло — не ходульный злодей, а человек, переживающий душевный надлом, мучительный разлад между аскетичным долгом и всепоглощающей страстью. Нападение на Феба в его исполнении — это не преступление, а закономерный итог осознания собственной греховности, акт отчаяния, а не только мести.
Режиссерские находки и неизбежные жертвы
Попытка вместить масштабную философскую прозу Гюго в театральный формат неизбежно ведет к компромиссам. Первый акт, где излагается история Квазимодо, местами кажется скомканным — это та жертва, на которую идут все постановщики романа. Немного «клиповая» покадровость режиссуры порой сталкивается со статичностью сценического пространства. Однако эти противоречия тонут в общей мощной стихии спектакля. Два часовых акта с антрактом общей продолжительностью два с половиной часа пролетают как одно мгновение. Лаконичные, но емкие по смысловой нагрузке декорации, высочайшего уровня свет и звук — все элементы в «Полночи» работают на полное погружение зрителя в атмосферу действа.
На пять!
Сызранский камерный театр «Полночь» за пять лет своего существования не просто стал очагом культуры для горожан, но и взрастил собственную актерскую школу, чьи воспитанники блестяще справляются с задачами большой сцены. Их постановка «Собора Парижской Богоматери» — это смелая, амбициозная и вдохновляющая работа, которая имеет полное право называться единственной в своем роде театральной версией романа Гюго в стране. Это спектакль-событие, который заставляет восхищаться не только талантом артистов, но и здоровыми амбициями молодого провинциального театра, готового говорить со зрителем на языке высокого искусства.
Источник: Глубина резкости
