28 сентября 1967 года Куйбышевским областным судом был вынесен приговор (расстрел) по громкому уголовному делу Израиля Ротштейна, электромонтера Куйбышевской ГРЭС. В июне того же года из-за нежелания разменивать квартиру он убил жену, а потом ее труп расчленил, сварил, прокрутил через мясорубку и спустил в унитаз.
А расследование этого дела началось с обычного заявления, с которым вечером 3 июля 1967 года в Ленинский районный отдел милиции города Куйбышева обратилась 38-летняя бухгалтерша Клавдия Китаева. Женщина была обеспокоена бесследным исчезновением своей родной сестры Марии Струковой, которая обещала приехать к ней в гости еще в субботу, 24 июня, но с тех пор словно в воду канула. Но по-настоящему Клавдия забеспокоилась только в понедельник, 3 июля, когда вечером, придя с работы, она обнаружила в двери записку. Писала непосредственная начальница сестры из областного отдела здравоохранения. Оказывается, и на своей службе Струкова тоже не появилась ни разу за всю минувшую неделю.
Прочитав эту записку, Клавдия с мужем тем же вечером 3 июля прямиком поехали на Волжский проспект. На настойчивые звонки в течение всего вечера так никто и не открыл. После этого Китаевы зашли в соседнюю квартиру и по телефону сообщили о своих подозрениях в Ленинский райотдел милиции. А еще по номеру «03» они вызвали психиатрическую бригаду, поскольку знали, что Ротштейн несколько лет назад довольно долго лечился в психоневрологическом диспансере.
В ночь с 3 на 4 июля 1967 года работники милиции и санитары сначала долго звонили в квартиру, а потом приняли решение о взломе двери. Ротштейна они застали на диване под одеялом, и он заявил, что звонков и стука в дверь не слышал, потому что спал, а перед сном принял снотворное. В милиции же он объяснил, что после ссоры 24 июня 1967 года его жена ушла из дома и до сих пор не вернулась. При этом он добавил: «Я ее не ищу, потому что она мне не нужна ни как жена, ни как женщина».
При осмотре его квартиры на полу кухни эксперты обнаружили следы, похожие на замытую кровь. Сразу же после допроса Ротштейн был на трое суток отправлен в КПЗ. Сначала он отрицал все обвинения, но потом признался, что убил жену случайно в ходе ссоры. Что касается трупа, то в своем первом признательном заявлении Ротштейн написал, что труп жены он положил в мешок, привязал к нему груз и поздней ночью бросил в Волгу. И лишь через три дня в деле появился следующий документ:
«Находясь в камере КПЗ, раскаиваюсь и признаю, что на следствии я не с самого начала говорил всю правду… Когда я убил свою жену и расчленил ее труп, я положил части ее тела в бак и кастрюлю и стал варить. Когда кости отделялись от мяса, я их пилил ножовкой и складывал в полиэтиленовые пакеты, а днем выносил и выбрасывал в общественные туалеты. Жир и бульон я сливал в канализацию, а сварившиеся мясо и мягкие части тела я пропускал через мясорубку и тоже спускал в унитаз».
На допросах Ротштейн во всем происшедшем обвинял исключительно свою жену, которая, по его словам, из-за своего несносного характера довела его до столь жуткого преступления. Что же касается убийства, то в роковой вечер события развивались так (цитата из показаний обвиняемого):
«24 июня 1967 года я предложил жене поехать завтра с моим коллективом за Волгу, но она ответила, что не может появляться со мной на людях, так как все знают, что я дурак ненормальный, лежал в психушке и теперь ее только позорю. Она попробовала погладить белье, но утюг перегорел и не работал. Тогда я ей сказал, что буду чинить вещи только после того, как она будет мне стирать. Жена стала кричать, что у нее нет мужа, и со мной она теперь живет только потому, что ей больше некуда пойти. Говорила, что я неполноценный как мужчина, что ее никогда не удовлетворял, и если ей понадобиться решить свой половой вопрос, то для этого она всегда сможет найти настоящего мужчину. Тут я потерял контроль над собой, выскочил в прихожую, схватил лежащий здесь молоток и ударил им жену в висок. Она скончалась сразу и без мучений».
Последняя надежда обвиняемого заключалась в проведении судебно-психиатрической экспертизы, поскольку до преступления он долго лечился в психдиспансере. Однако заключение медиков было непреклонным: Ротштейн полностью вменяем, а его прежние нервные расстройства на его поведение в момент убийства повлиять никак не могли.
Уголовное дело Ротштейна рассматривалось в областном суде под председательством судьи Е.В. Стафеевой. Приговор (расстрел) был вынесен 28 сентября 1967 года. Он был приведен в исполнение 8 февраля 1968 года в Сызранской городской тюрьме.
